***
Если бы все шло «как у людей», то Сонечка сейчас уже закончила бы филологический факультет университета и занималась… ну, что-нибудь интересное наверняка подвернулось. Но вышло все иначе. Дело в том, что обучалась Сонечка по продвинутой «модульной» системе, что означало сдачу не двух, как у всех нормальных студентов, а четырех сессий в год. То есть каждый раз, когда заканчивался очередной «блок» изучаемых предметов. В первую «межсессию» (так называли студенты дополнительные трудности в жизни) нужно было сдать всего два зачета и один экзамен. Вот его-то Сонечка и провалила. Да еще умудрилась так не понравиться деканше, которая вела древнерусскую литературу (грымзе в толстых очках с химической завивкой «а-ля белый негр» и препротивнейшим голосом), что пересдачи, слезы и попытки дачи взятки в виде коробки конфет не спасли. Сонечку отчислили.
Она несколько раз потом пыталась восстановиться, и ей это даже удавалось – один раз в свой вуз, потом в соседний — педагогический. Но желание учиться слабело с каждым днем, устройство чужих жизней отнимало немало времени, да и неудачи преследовали повсюду. Сонечку неизменно с позором выгоняли раньше, чем она успевала собраться с мыслями и доказать, что не является совсем уж пропащей студенткой. Правда, постоянное общение с новыми студентами делали Сонечку «хронической первокурсницей» – она была в курсе всех дел и регулярно посещала всякие прикольные мероприятия. Только вот народец кругом стремительно молодел, и часть подружек у двадцатипятилетней Сонечки были совсем малолетние.
Может быть, ей смог бы помочь продолжать учебу кто-то из маминых знакомых – в маленьком городке управа на любую грымзу находилась неизбежно – ведь она непременно состояла с кем-то в родственных или свойственных отношениях. Но Сонечка не рассказывала дома о том, что она уже давно не студентка. Мало того, выкрав зачетку, она «сдавала» вместе со своей группой зачеты и экзамены, регулярно переводилась на следующий курс и даже работала летом «на практике». Каждое утро в течение почти пяти лет Сонечка вставала вместе со всеми домашними, одевалась, пила чай, уходила в университет, через пять минут возвращалась в пустую квартиру и ложилась спать дальше. У подружек она брала лекции и делала ксерокопии – «готовиться к экзаменам». Мама после каждой «сессии» пекла торт и очень гордилась дочерью…
Перед «получением диплома» пришлось дать в газету объявление: куплю диплом. Телефон указали подружкин – из тех, что постарше и никому не отчитываются в том, почему им звонят всякие придурки. Месяц Сонечка провела в беседах с потенциальными пациентами сумасшедших домов, предлагавших… собственные дипломы. Особенно, по словам косноязыкого владельца, мог бы пригодиться диплом КазГУ, выданный Фараду Рахимовичу Нурмухаммедову в 77 году – в год сонечкиного появления на свет. В другое время ситуация показалась бы Сонечке очень смешной. Наверное, она долго пародировала бы на вечеринках свой разговор с Фарадом Рахимовичем, особо налегая на его малограмотную речь и сказочную жадность. Но в тот момент было почему-то очень грустно. Галочкина хрустальная мечта о дочкином дипломе вполне могла разбиться.
Однако после десятка маразматических бесед с дипломообладателями, готовыми расстаться со своими старинными сокровищами всего за пару сотен долларов, почти отчаявшаяся Сонечка все-таки нашла того, кто согласился раздобыть диплом именно ее факультета и именно на ее имя. На эту акцию были потрачены все возможные средства: свои, «заемные» и те, что удалось выручить за подаренное когда-то бабушкой старинное колечко – единственное сонечкино стоящее украшение. Мама страданий дочери не заметила, а если бы узнала про пропажу кольца – убила бы!
После «окончания» университета Сонечка устроилась работать в маленький детский театрик – распространяла по школам билеты на спектакли по «программным произведениям». Больше всего в этой работе ей нравилось то, что она хоть как-то была связана с интеллектуальным трудом (все же не базар!) и предоставляла большую или меньшую свободу передвижения по городу.
Я смотрю, все новое, это хорошо зарытое старое. Сонечка, ето оно и есть. Поздравляю с «премьерой»:)).
Мой братец, пребывая в счастливом шестилетнем возрасте, как-то задвинул отцу такую телегу. Что мол мечтает папе на день рождения подарить домашние тапочки. Но почему-то не просто тапочки, а тапочки отцовского брата — дяди Сережи. Чем-то они братца очаровали. На вопрос — а почему не новые, — он ненадолго задумался и обосновал: «А они будут новые — для отца». Так мы потом дядины тапки и звали — «староновые тапочки». Практически на Вы.
Лора , замечательно, только введи в сюжет еврейскую тему, например «еврейская мама» — для актуальности и Гешер НАШ.
Талантлива зараза!:Р
Ключевое слово «зараза». Если конкретизировать, то язва. Сибирская.
может, пусть В.Д станет еврейской деканшей?
Мне ее образ так смутно, но омерзительно знаком)))
Прообраз нашей героини (я имею в виду деканцу) жив-здоров. И когда мой одногруппник, а ныне преподаватель ЛГУ (это вам не провинциальный вузик какой-нить!), мальчик культурный, на всяких симпозиумах в ней общается. Так у него все спрашивают: «А что тебя связывает с этой старушкой с Алтая?»
А однажды, напившись, он испросил в вузе отпуск, и отправился в Сибирь… хоронить упомянутую старушку… сердобольные коллеги даже на венок деньги собрали… Это к вопросу о том, как алкголики становятся врунами:)))
«Сонечку» прочла с удовольствием, как и Историю одного развода, только непонятно, почему Сергей Владимирович превратился в конце в Сергея Николаевича, а сын, названный в честь деда — отца Сергея- оказался Вадиком ))
А вообще с нетерпением жду выхода Вашей КНИГИ! Удачи и успехов!
Xantippa без антисемитизма подойдем к этому образу, пусть она у нас будет заботливой безмерно, любящей безгранично, всепредвидящей, всезнающей мамочкой. Кажется изложил доступно, образ еврея злодея не новость для российского читателя, другого он себе и непредставляет!
в.д. из евреев вычеркиваем по всем пунктам — это я не подумавши написала. Не знаю, какая она мамочка, но характер у нее албанский.
А что, на венок больше не скидываются?
Внимательно прочитала метки на блоге. Что приятно, в метки вынесли меня, Чапу, Пола, Стивена фрая и Кристовера Мура… Вот теперь думаю, а не начать ли зазнаваться?
Да, еще в метки вынесены Евгении Миронов и Колбышев, Чулпан Хаматова, Альмадовар и морковный кекс.
Не правда ли, приятно быть в одном ряду с морковным кексом, рыбой и Альмадоваром. Ну, и Колбашевым тоже. А ты чертовски наблюдательна, детка. Причем ты встречаешься тут чаще кекса и даже чаще Колбасяна. Только реже Любви:)))
Ну дак и я о том же. И славно, что реже любви, потому что есть, к чему стремиться!!!
Я все понимаю но почему колбашев и жопа рядом, не совсем! За что они так парня подставили? И почему одни слова крупно а другие мелко, а почему меня нету? Обидно как то?
А все потому, Костя, что тут, даже чтобы просто дорасти до жопы, «надо очень быстро бежать»!
Стрелка а ты видела что он после твоего имени выставил? Я бы разобрался!
Костя, наивный ребенок. После моего имени чего только не выставляли. Но как говорят наши ПОП-идолы «Любой скандал повышает ПОПулярность»:)).
Резюмирую: как сказали классики » не бери в голову, бери ниже..», ОК принимается!
ну дак а то!
Шикарный блог!
Но рассказ уже, чувствую, не осилю.